Кризис самооценки: почему вокруг так много недовольных людей

Начало XXI века называют временем кризисов. Демократия, мировая экономика, окружающая среда, старение населения, миграция, дезинформация и использование социальных сетей — все это элементы того, что некоторые исследователи называют «поликризис». Рискую вызвать скептицизм у читателей, но, так как я опираюсь на философскую литературу по теории признания, осмелюсь назвать еще один важный аспект. Эта составляющая кризиса объясняет некоторые другие и позволяет взглянуть на точки напряжения повседневной жизни под другим углом.

Существует глобальный кризис самоуважения. Он затрагивает более или менее всех, но (как я берусь утверждать), сильнее всего — глобализованные, экономически неравные сообщества. Кризис почти незаметен, потому что мы переживаем его каждый день, что только усиливает его серьезность. Под самоуважением я подразумеваю самооценку человека: чувствует ли он себя успешным или, по крайней мере, способным на успех по собственным меркам. Отсутствие самоуважения — это ощущение бессилия, даже никчемности. Кризис заключается в том, что повсеместно наблюдается недостаток самоуважения и всеобщая конкуренция за него.

Чтобы понять, откуда взялось это явление, стоит вернуться к распаду европейского феодализма. При всем ужасе и страданиях, есть одна вещь, которую можно сказать в его пользу: жесткость социальных позиций защищает самооценку. Если все, на что человек может рассчитывать, — это положение крестьянина, то и ожидания у него будут соответствующие. Разрыв между успехом и неудачей гораздо меньше: поскольку ожидания каждого соотносимы с его предначертанной социальной ролью, то быть «нормальным» — это уже успех. Философ Чарльз Тейлор писал об этом так: «В ранних обществах основа того, что люди признают важным для себя, в значительной степени определялась местом в обществе, а также ролями или деятельностью, связанными с этим».

Строгая иерархия феодализма постепенно разрушалась. На смену пришли доктрины универсальных прав и человеческого достоинства. Самооценка становится вопросом индивидуальных достижений. Равное отношение обусловлено якобы равным человеческим потенциалом, который предполагает равные стандарты совершенства для всех людей. Поскольку освобождение от жестких социальных ориентиров феодализма допускает разнообразие, наше представление о себе становится зависимым от индивидуальных особенностей.

Представления о себе больше не связаны с доставшейся по наследству социальной ролью, мы оцениваем личные успехи и неудачи. Тейлор поясняет: «Существует определенный взгляд на человеческую жизнь — это мой взгляд. Я призван прожить свою жизнь именно так, а не подражая другим. Это осознание придает новый смысл верности себе. Если я не прав, то упускаю смысл своей жизни; я упускаю, что значит быть человеком для самого себя».

Вся наша культура пронизана таким отношением: даже прозаические аспекты жизни становятся проявлением личной уникальности. Сегодня выбор профессии или поиск работы требуют много душевных усилий. Нас призывают следовать своей страсти, подразумевая, что она должна быть у каждого. Желание иметь обычную карьеру, оставляющую достаточно свободного времени для счастья, может показаться признанием в неадекватности.

В чем же причина кризиса? Что плохого в социальной этике индивидуализма, особенно когда она сочетается с терпимостью к разнообразию способов жизни? Разве жесткая социальная иерархия и непреложные требования не приносят много страданий? Проблема, которую я описываю, заключается не в индивидуализме и разнообразии современного общества как таковых. Скорее, дело в конкуренции, которую порождает такой индивидуализм.

Чтобы понять, что я имею в виду, попробуем сравнить отношения между обычным выпускником колледжа среднего класса и миллиардером в 2024 году с отношениями между крестьянином и королем, скажем, в 1350 году. У обычного выпускника колледжа среднего класса гораздо больше прав и свобод, чем у крестьянина, и в его распоряжении есть множество вариантов, как накопить богатство. Именно в этом и состоит проблема: социальные позиции достаточно изменчивы, чтобы любой человек мог стать миллиардером, и это меняет представление обычных людей о самих себе.

Я не утверждаю, что сегодня в западном обществе путь наверх открыт каждому. Социальная мобильность снижается уже несколько десятилетий, и шансы подняться с самых низов на самый верх (или наоборот) исчезающе малы. И все же, что главное, такое можно себе представить. Каждый в какой-то момент представлял себя миллиардером, основателем технологической компании, знаменитостью соцсетей или финансистом. Каждый чувствует хоть немного вины за то, что это не удалось. И самое страшное: поскольку мы воспринимаем достижения как выражение уникальности, составляющей всю нашу личность, то воспринимаем нормальность (и особенно бедность) как личный провал и источник стыда. В феодальных обществах социальная мобильность не входила в набор представлений, поскольку стандарты успеха были жестко привязаны к неизменным социальным позициям.

Единственный способ сохранить чувство собственного достоинства в современных условиях — это превзойти других, но всегда найдется кто-то лучше. Быть обычным человеком — значит чувствовать глубокое неудовлетворение, поскольку тот факт, что даже немногие другие преуспевают больше, свидетельствует о (предполагаемой) внутренней неполноценности. То, что эта картина складывается в условиях капитализма, с сильным неравенством доходов и богатства, усугубляет проблему.

Этот конфликт в какой-то мере объясняет другие кризисы. Возьмем, к примеру, кризис мужественности, который был на слуху последние лет пять. Беспрецедентное расхождение между политическими предпочтениями мужчин и женщин сопровождается высоким уровнем самоубийств среди мужчин. Резко выросла популярность демагогов-женоненавистников. Широко распространено мнение, что с мужчинами и мужественностью что-то происходит: либо мужчины разочарованы и растеряны из-за потери привилегий, либо их подавляют феминизированные социальные нормы и не дают им быть настоящими мужчинами.

Я считаю, что всему виной конкуренция за чувство собственного достоинства и его повсеместное отсутствие. Мужчины испытывают недовольство жизнью, потому что чувствуют себя неудачниками. Учитывая то, как наше общество распределяет самоуважение, почти каждый должен чувствовать себя неудачником. Мужчины все больше злятся и отстраняются от общества не только потому, что не знают, что такое мужественность в отсутствие привилегий, и не потому, что либеральная элита пропагандирует поведенческие нормы, подавляющие мужскую природу. Скорее, гнев и отстраненность — это естественная реакция человека на общество, которое заставляет его чувствовать себя бессильным и неполноценным и дает чувство контроля очень немногим. В связи с этим возникает вопрос, почему женщины по-другому реагируют на кризис самооценки? Я полагаю, что из-за взаимодействия патриархальных норм и конкуренции за самооценку женщины испытывают то же разочарование, но проявляют его по-другому.

То же самое происходит и с жителями пост индустриальных районов, где копится социальное недовольство. Как и в случае с кризисом маскулинности, на этот вопрос влияет многое. Однако крайне важно, чтобы при обсуждении этого вопроса мы затронули аспект самооценки. Ведь когда исчезает какая-либо отрасль, частью потери являются не сами рабочие места, а социальные роли, которые они представляют, то есть возможность почувствовать себя успешным в обществе.

Если проблема заключается в стремлении к самоуважению, то каково же ее решение? Нам нужно переключить внимание на то, чтобы дать всем людям доступ к нему. Это означает доступ к тому, что мы привыкли считать базовым уровнем жизни — стабильной работе, достойному жилью и здравоохранению.

Кроме того, как считают Майкл Уолцер, Тимо Юттен и другие политические философы, необходимо пересмотреть общие стандарты успеха. В академической литературе они называются «стандартами вклада»: стандарты, которым нужно соответствовать, чтобы чувствовать себя успешным, тем, кто внес должный вклад в общество.

Мы должны использовать любую возможность, чтобы воздать должное человеческим достижениям во всем разнообразии: это забота о близких, создание произведений искусства, активизм и местная политика, а также волонтерская работа. Можно начать с реформы системы образования и тех ценностей, которые она прививает детям. Наконец, мы должны помнить, насколько сильно успех любого человека зависит от удачи, как утверждал Майкл Сэндел в книге The Tyranny of Merit, 2020. Это важно не только потому, что имеет отношение к распределению материальных благ. Размышления о важности случая служат своего рода медитативным упражнением, чтобы приглушить борьбу за высокую самооценку.

Сообщение Кризис самооценки: почему вокруг так много недовольных людей появились сначала на Идеономика – Умные о главном.